"Я искал ответ на вопрос: зачем живет человек, если все равно умирать?" Игумен Стефан Киселев

Беседа с настоятелем Троицкого храма поселка Дачный 1-го Липецкого благочиния, духовным писателем, игуменом Стефаном (Киселевым).
В нынешнем году батюшка отметил свой 60-летний юбилей и готовит к выпуску шестую книгу духовных произведений.

– Батюшка, Вы говорили, что впервые надели нательный крест в 36 лет. Расскажите, пожалуйста, каким был Ваш путь к вере?
– К вере меня привел Господь. Я служил на флоте. В 1991 году вышел из партии. Но крест никогда не носил. Когда уволился в запас, оказалось, что напротив нашего дома располагается храм в честь Успения Божия Матери. И когда в семье стало плохо, никто не смог мне помочь – у друзей свои проблемы, у родителей – свои, появилось ощущение, что меня зажали в угол. Выход я увидел только в храме. Не случайно в Писании говорится о тернистом пути, ведущем в вечные обители. Я это прочувствовал на своем опыте. 
– И Вы пошли в храм?
– Да. Буквально дорогу перешел и впервые вошел в храм. Спросил у священнослужителя: «Батюшка, а почему так происходит – хочешь, чтобы все было хорошо, а все плохо? – И я обижаю, и меня обижают…», – а священник мне говорит: «Просто надо жить не по законам мира, а по Закону Бога, по Его святым Заповедям». На меня этот ответ произвел настолько сильное впечатление, что я начал читать Священное Писание, чтобы узнать о Законе Божьем.
– Кроме Священного Писания Вы еще что-то тогда читали?
– У меня был очень широкий круг чтения. Еще раньше читал много научно-популярных журналов: «Знание – сила», «Техника – молодежи», «Вокруг света» и др. 
– Что Вы пытались найти для себя в этих журналах?
– Ответ на вопрос о смысле жизни человека – зачем человек живет, если ему все равно умирать? И нигде не мог найти ответа. 
– И нашли его в Священном Писании?
– Да. Господь сподобил меня полностью прочитать Библию и я сразу уверовал в слова Священного Писания, что человек живет ради спасения души. Удивительно, но, нигде не учившись, практически сразу начал читать на церковно-славянском языке. И мне было все понятно. Особенно – Новый Завет.
– Супруга разделила Вашу радость обретения веры?
– Нет. Православный образ жизни, к которому я старался привести, ее не устроил, и нам пришлось расстаться. Я продолжал ходить в храм, много бывал в паломнических поездках.
– Можете вспомнить первую поездку по святым местам?
– После прочтения книги Сергия Нилуса «Великое в малом» о Серафимо-Дивеевской обители, Господь сподобил три недели нести послушание в этом благословенном месте – четвертом Уделе Божией Матери. Это было в 1994 году.
– А когда Вы узнали о Задонском Рождество-Богородицком  мужском монастыре?
– В 1995 году. В нашем храме я услышал, что в Задонске открылся мужской монастырь. Владыка Никон был тогда еще архимандритом и наместником монастыря. Поехал туда и остался на весь Великий пост.
– Не сложно было так сразу в монастыре почти на два месяца остаться? Это же другой ритм жизни, послушания…
– Нет. Так получилось, что к монашеской общинной жизни Господь приуготавливал меня еще с детства: ясли, детский сад, интернат, затем – шестнадцать лет службы на флоте. Я привык жить по приказу, а в монастыре должно быть послушание. Поэтому мне было несложно.  
– Вы сразу приняли решение остаться в Задонском монастыре?
– Нет. Владыка Никон меня благословил по другим монастырям поездить, посмотреть, как там, чтобы я уже осознанный выбор сделал. Побывал в Оптиной, в Черниговском (Гефсиманском) скиту – неподалеку от Троице-Сергиевой лавры. Там я достаточно продолжительное время был на послушаниях – полтора месяца. Господь сподобил участвовать в обретении мощей преподобного Варнавы Гефсиманского. 
– А как же пришло окончательное решение?
– В то время в Троице-Сергиевой лавре жил известный российский старец архимандрит Кирилл (Павлов). И с этим вопросом я поехал к нему: как мне жизнь свою дальше управить? У нас состоялась короткая встреча. Батюшка благословил меня на монашество. 
– Расскажите, пожалуйста, о Ваших монастырских послушаниях.
– Первое послушание было – печь просфоры [богослужебный литургический хлеб]. А через полгода, под праздник Пасхи, владыка благословил мне нести послушания: в свечной лавке храма, экскурсовода и письмоводителя (отвечать на монастырскую почту). 
– Батюшка, а как Вы начали писать духовные произведения? Ваши стихи сегодня поет вся Россия, широкому кругу читателей известны и другие Ваши труды. 
– Сейчас расскажу. Мы жили в келье с отцом Иосифом (в настоящее время – иеромонах). В миру он имел литературное образование. Как-то раз заходит в келью и говорит: 
   – Вот, отец Стефан, владыка Никон благословил тебе стихотворение прочитать.
   – Благословили, – читай. 
   Он прочитал, я и говорю: 
   –  Знаете, отец Иосиф, я бы вот в этом месте слово поменял. 
   –  Так тогда весь смысл изменится…
   –  А я бы и смысл поменял.
И буквально на следующий день мне захотелось стихи написать. Так появилось первое стихотворение – «На панихиде».
– Выбор содержания был с чем-то связан?
– Да, я тогда нес послушание в храме на требах. А панихида –  это концентрация горя человеческого. Тогда я еще статью написал в журнал «Задонский паломник» – «Идут матери». Потому что часто приходилось служить панихиды, видеть это материнское горе –  в основном ведь женщины приходят в храм помолиться о своих близких.
– Батюшка, Вы много пишете о человеческой боли, о грехе…
– Когда я был у старца Кирилла (Павлова), батюшка сказал мне: «Говори людям, чтобы они не жили так, как ты жил».
– Жизнь Ваша была очень сложной?
– Вся моя жизнь в миру – это сгусток греха. Все, что могло быть плохое, –  все в моей жизни было… Зачастую я сам был инициатором всего этого… Исполняя завет старца, стараюсь предостерегать других от необдуманных поступков, совершение которых влечет впоследствии страшную боль души, и излечить ее можно только слезами покаяния.
– У Вас очень много светлых духовных песен, так полюбившихся православным людям. А кто автор музыки – например, «Милосердный Отец», «Спаси, Владычице, Святую Русь Твою» и других?
– Автором музыки всех песен на мои стихи является владыка Никон! Я же удивлялся, что стихи пишу –  никогда этому не учился, радость такая была, когда стих заканчивал. Они же мне не просто давались – над одной фразой мог по нескольку дней думать. И как только новый стих из-под пера выходил, я сразу к владыке бежал.
– Владыка любит духовные песни…
– Да, у него же у самого прекрасный голос. Помню, у него еще тетрадка такая заветная была с песнями. И вот мы все, насельники, после службы выходим (владыка тогда еще архимандритом был), присядем где-нибудь на монастырском дворе (красоты такой на территории монастыря еще не было – склады стояли, будка трансформаторная), сядем и песни поем. У владыки голос такой могучий, многооктавный, до баса доходит. И все мы пели. И, конечно, свои песни я сразу ему приносил на благословение.
– Уже с мелодией?
– Да. В миру я ведь хорошо на гитаре играл, репертуар, правда, другой был, и это, видно, сказывалось. Владыка послушает и говорит: «Какая-то мелодия у тебя недуховная, –– нет, надо вот так-то». Так ко всем моим песням и придумал мелодии. Так что владыка у нас – еще и композитор.
– Батюшка, расскажите про историю одной из самых любимых народом песен «Спаси, Владычице, Святую Русь Твою».
– Прихожу под праздник Иверской иконы Божией Матери к владыке и спрашиваю: «Владыка, может, попробуем эту песню спеть?», а она уже давно была написана и владыка ее читал. И вот после праздничной литургии вышли мы на солею и владыка потихоньку начал мелодию, а мы – за ним. Так и появилась эта песня. А потом владыка благословил еще ее дописать.
– Почему?
– Мы пели эти песни, когда верующие после богослужения подходили целовать крест. Людей было очень много и все хотели подойти к владыке: песня заканчивалась, а люди все идут и идут.
– Долго дописывали?
– За благословение владыки сел и за ночь еще семь четверостиший написал. Показал ему, и стали мы уже семнадцать куплетов петь. Потом он мне книгу показал, где эту песню напечатали, и благословил еще ее дописать. Написал еще шесть четверостиший, и так в песне стало уже двадцать три куплета.
– Многие помнят, как во Владимирском соборе монастыря после богослужения все ждали листочки с песнями, пели их, листочки везли домой, берегли, чтобы взять в следующую поездку в Задонск.
– Да, раздавали их сотнями, люди помогали эти листочки размножать – у монастыря ведь тогда еще не было типографии, чтобы много напечатать. А песни людей очень трогали, особенно: «Милосердный Отец», «Спаси, Владычице», «Отпусти меня, мама, в обитель», «К тебе, Святитель, в Задонск, в обитель»…
– Батюшка, сколько у Вас уже издано книг?
– Пять. Первые три книги духовных стихотворений впоследствии мы объединили в один том «Еммануил – с нами Бог». Там я сделал еще подстрочные комментарии, выбрали с художником рисунки. Потом была книга о святителе Тихоне «Великий Задонский светильник». Затем вышла в свет книга о загробных видениях людей в момент клинической смерти «Второе рождение. Они воскресли, чтобы рассказать другим». 
– Как появилась идея написать такую книгу?
– Меня интересовало, что происходит с душой после смерти. Изучил множество случаев, описанных в медицинской литературе, сам встречался и беседовал с такими людьми. 
– А пятая книга?
– Пятая книга «Спасется через чадородие» была написана здесь [в поселке Дачный, где у батюшки приход]. Книга о грехе аборта.
– Сегодня Вы готовите к выходу в свет новый сборник духовной поэзии. Расскажите о нем.
– Многие из стихотворений нового сборника лежали незаконченными уже семь–восемь лет. В это время шло активное строительство храма и просто руки не доходили, чтобы их закончить. А в этом году Великим постом вдруг нашло вдохновение, и стихи пошли.
– Думаете, это не случайно, что Великим постом?
– Конечно, Великий пост –  это же особое время, время сугубого покаяния, очищения души, усиленной молитвы. И вот Господь сподобил снова начать писать. 
– Сколько уже написано новых произведений?
– Пятьдесят стихов…
– Прочитаете некоторые?
– Прочитаю.

«Совесть»
Она заставить может и краснеть, и плакать,
И о содеянном всю жизнь жалеть,
Глаза от близких и родных годами прятать,
И самых гордых от бессилия бледнеть.

Она согреет душу в самый лютый холод
И руку помощи в любой беде подаст,
Ей не страшны ни ложь, ни месть, ни клевета, ни голод,
Она за все богатства мира не предаст.

Она волной горячей душу обжигает
И учит только правду говорить,
Она врагов любить, как и себя, нам предлагает
И по Закону Божьему нам помогает жить.

Она не любит спорить и не может лицемерить,
Подобострастной быть и льстиво угождать.
Лишь одному Христу она способна верить
И милостей Его всю жизнь готова ждать.

Она напоминает нам о жизни и о смерти,
Она кричит, когда трусливо все кругом молчат,
Она невинна и доверчива, как дети,
Она на страже, когда стражники спокойно спят.

Она от истины берет свое начало
И о спасении души нам говорит,
Она в Небесной славе, в бесконечных далях
Над грешным миром вместе с Господом царит.

«Обида-беда»
Не могу простить обиду –
Меня ближний оскорбил,
Он при всех меня унизил,
Да еще и нагрубил.

Вмиг в душе моей поднялся
Столп геенского огня,
Ярость с гордостью и местью
Захватили в плен меня.

И душа вдруг помертвела,
Стала, словно не моя,
Будто верущим я не был,
Будто я – уже не я.

Я от гнева весь затрясся,
Я от гнева покраснел ––
Как же он меня, ничтожный, 
Оскорбить при всех посмел!

Он теперь –  мой враг первейший,
Я обиды не прощу,
Пусть мне даже будет хуже,
Но ему я отомщу.

Бедный, бедный я, несчастный,
Я от гнева вдруг забыл,
Как Господь врагов заклятых
И убийц Своих простил.

Как страдал Он, невиновный,
Как обиды все терпел,
И как нам, в грехах погрязшим,
Всех прощать Он повелел.

Нелегко живется гордым,
Но ведь, если захотеть,
С Божьей помощью возможно
Всех прощать и все терпеть.

– Спаси Господи, батюшка! Замечательные произведения! Будем ждать выход нового сборника. Батюшка, благословите наших читателей.
– Бог благословит!

С игуменом Стефаном (Киселевым)
беседовала Валентина Швайдак