Культура материнства: традиции и современность

Доклад канд. филол. наук, доцента Юлии Евгеньевны Чурсиной на секции "Православная культура в свете Православия" в рамках Митрополичьих Рождественских чтений в Липецком филиале Российской академии народного хозяйства и государственной службы 

Современное российское общество вступило в период сбора «плодов», посеянных в XX веке – веке революций, братоубийственных войн, коренной ломки традиций, укладов, верований, морали и здравого смысла. «Развал старой системы ценностей в полном разгаре, – писал Нойманн еще в середине 1950-х годов. – Бог, царь, родина стали сомнительными понятиями, так же как свобода, равенство, братство, любовь и порядочность, человеческий прогресс и смысл существования».

Одной из фундаментальных социокультурных ценностей, по которой был нанесен прицельный сокрушительный удар в постмодернистском обществе, стало материнство. Все без исключения исследователи отмечают нивелирование сущности материнства, потерю им статуса универсальной ценности и общественной значимости, констатируя при этом разрушительные последствия: кризис семьи, депопуляция населения, рост беспризорности, отказ от детей, растущее число абортов, уже превышающих количество рожденных детей, катастрофическое ухудшение репродуктивного здоровья женщин и многие другие. Безусловно, сложное социально-экономическое положение в стране, политическая нестабильность, научно-техническое развитие, обусловившее повышение образовательного уровня женщины и рост ее профессиональной востребованности в обществе в некоторой степени объясняют сознательный отказ современной женщины от материнства. Объясняют, но не обуславливают его.

Так, высокий уровень дохода и материального достатка отнюдь не способствуют желанию иметь детей. На сегодняшний день семейные ценности не выдерживают конкуренции с карьерным ростом и профессиональной самореализацией, материальным и физическим комфортом, высоким уровнем потребления и тягой к удовольствиям. В результате складывается новая структура личности женщины, в которой материнство уже не играет роль социопсихологической и ценностной доминанты. Как записано в Конституции РФ, «каждая женщина имеет право самостоятельно решать вопрос о материнстве» (ст. 38). Как представляется, проблема разрушения института многодетности и материнства не носит стихийного характера. Масс-культура, которая поставила на поток производство продукции, разрушающей традиционные ценности, навязывание обществу оккультно-языческой идеологии и морали целенаправленно искажает, вытесняет, девальвирует глубинные архетипы человеческого сознания и базирующиеся на них культурные доминанты.

Образ женщины-матери является одним из ключевых для русской культуры, в частности. Именно в отечественной духовной мысли материнство выступает как высшая духовная ценность человечества. «Для русской культуры и сознания современного русского человека особую мировоззренческую значимость приобретают идеи русской религиозной философии как вершины русской духовности, в которой материнство рассматривается как святость, как высочайший долг женщины, как синтез био-социо-духовных аспектов бытия человека, как универсальная ценность». [Шамарина Е.В. Культурный смысл материнства в западноевропейской и отечественной философской мысли.]. Материнство отражает накопленный народом опыт, выстраданные им ценности, нормы и ориентиры. Издавна в сознание детей впитывается неукоснительное соблюдение обычаев своего народа.

Ключом к пониманию и высшим воплощением идеала материнства в традиционном русском сознании является образ Божьей Матери, Источника жертвенной любви, чистоты, мудрости, всепрощения и заботы. Эталонными чертами русского этнического архетипа матери являются доброта, любовь, сострадание и умение понять и почувствовать своих детей, жизненный опыт, терпеливость и милосердие, скромность, хозяйственность. Именно такой образ находит свое воплощение в устном народном творчестве: это и послушная Падчерица, Хаврошечка, Рукодельница из сказок; это и трудолюбивая невеста-красавица из свадебных песен; это и молитвенница из духовных стихов. Подмена, искажение, демонизация образа матери приводит, в первую очередь, к разрушению внутрисемейных связей, деструктивизации сознания и поведения женщины-матери. Итогом становится распространение «абортного мышления», рассуждения о том, что ребенок должен быть здоровым и желанным, легализация половой распущенности и т.д. Между тем, ―сексуальная свобода‖ означает ныне свободу от последствий, от верности, от моральной ответственности…Когда секс превращается во времяпрепровождение, ―лишними на празднике‖ делаются дети, и от них надо избавляться» [Собран Дж. Абортная культура // Новая Европа. 1996. № 9].

Еще в древности сложилось представление о том, что девство, целомудрие женщины – это не только условие ее нравственного и физического здоровья, но и залог духовного, интеллектуального и физического благополучия детей, а, значит, и стратегического выживания нации в целом. «Целомудрие дочери дороже мне жизни и собственной чести», — говорил великий русский полководец А.В. Суворов. В мусульманских странах такое отношение к женскому целомудрию и по сей день. Так работает инстинкт самосохранения нации, культуры, веры и языка. Дети перестали восприниматься как Божий дар, а их рождение – как одна из целей супружества и природная обязанность жены, дарованная ей Богом. В настоящее время все наиболее значимые мотивы рождения детей являются «внешними», а не внутренней потребностью иметь ребенка. В этом случае ребенок выступает не как самоцель, а как средство достижения различных потребностей родителей. Следствием этого становятся такие нравственно неоднозначные явления, как искусственное оплодотворение и суррогатное материнство. С другой стороны, мы наблюдаем становление детоцентрической эпохи, связанной, прежде всего, с малым количеством детей в семье. Ребенок воспринимается как центр мира, долгосрочный инвестиционный проект с высокими вложениями, с ним связывают «успешность» семьи.

Малодетность и забота в первую очередь об интеллектуальном развитии ребенка привела к тому, что уже несколько поколений матерей лишены существенного опыта обучения материнству – опыта наблюдений за тем, как в семье растить детей. Взрослея в многодетной и многопоколенной семье, обучаясь материнскому искусству на младших детях, девочки-отроковицы уже были готовы к повседневным материнским заботам. В народе говорят: «Дочке десять лет – матери дела нет». Так, сельская девочка еще век назад умела выполнять больше полусотни дел без помощи взрослых, в том числе: заботиться о младенцах, топить печь, готовить пищу, убирать, стирать и полоскать на речке, ухаживать за всеми домашними животными, доить корову, сажать, полоть огород, собирать ягоды, грибы, пасти скот и др.

Современные матери, даже ориентированные на семейные ценности, вынуждены осваивать материнский опыт в концентрированном виде, что приводит к их невротизации, неуверенности в себе, появлению чувства вины, семейным конфликтам. Не менее опасным результатом искажения образа матери является патологизации психики ребенка. Существует мнение, что у ребенка генетически задана не только сама привязанность к матери как к самому близкому на свете существу, но и запрограммирован определенный архетипический образ женщины. Именно такой, который вызывает у младенца чувство спокойствия и безопасности. В восприятии ребенка происходит наложение трех пластов: некоего врожденного, генетически заложенного, архетипического представления о том, какой должна быть мама, образа своей реальной мамы и тех материнских образов, которые транслирует ребенку культурная среда. Чувство наибольшего психологического комфорта и безопасности будет возникать при отсутствии противоречий между этими тремя «картинками».

Вот почему дискредитация образа матери в современной культуре, унижение женского достоинства при пропаганде разврата неизбежно отрицательно сказывается на представлении детей о мире, о добре и зле, что прорывается в детском хамстве, агрессии и грубости современных детей, чья душа бунтует, ополчается на матерей, которые бессильны защитить их от дьявольского образа мира. Одним из признаков неблагополучия общества является широкое употребление матерной ругани. Еще в XVII веке историк и мыслитель дьяк Иван Тимофеев среди прочих пороков и грехов, приведших к Смуте, едва не погубившей Россию, упоминал не только ложь, лицемерие, потерю любовного союза, клятвопреступления, сребролюбие, пьянство, но и «зловонное произношение языком и устами матерных скверных слов». [цит. По Ирзабеков Василий. Русское солнце, или Новые тайны русского слова. – М.: Даниловский благовестник, 2013. – С. 199]

Возрождение культуры материнства – одно из непременных условий выхода общества из нравственного тупика. Именно мать является хранительницей традиции как системы национальных духовных доминант и приоритетов, идеалов и норм. Именно мать передает эти ценности детям, являясь продолжательницей рода не только в биологическом, но и духовно- нравственном смысле слова, закладывая основы сохранения нацией своей самобытности, концептуальной целостности, а значит и самосохранения перед лицом любых общественных кризисов и потрясений.

Основа же идеального материнства – та самая божественная любовь, «которая никогда не перестает». Приведу коротенькую выдержку из о письма матери русского философа Ивана Ильина, которое сохранилось в его архивах и было впоследствии опубликовано: «Нет, нам нельзя без любви: она есть великий дар, - увидеть лучшее, избрать его и жить им... Нельзя человеку без любви, … она есть главная творческая сила человека... Без неѐ мы обречены со всей нашей культурой. В ней наша надежда и наше спасение».