Сто двадцать километров жизни. Митрофано-Тихоновский крестный ход
Читая рассказы о старинной жизни, удивляешься, как несуетно жили наши предки: ходили пешком в Киев, Иерусалим, Саров, многие другие отдаленные уголки православного мира. Помимо трудностей пути такое паломничество требовало многих временных затрат. Однако ни в какой литературе о жизни дореволюционной России мы не найдем жалобы обывателя на нехватку времени, о чем сегодня мы слышим чуть ли не каждый день от своих знакомых: «Я ничего не успеваю!»
Наши благочестивые предки успевали все: построить храм, дом, причем своими руками. Они успевали сходить на богомолье, воспитать пять и более детей, защитить Родину на поле брани, вспахать плугом и засеять несколько гектаров земли (после реформ Столыпина в Российской Империи приходилось на душу мужского пола в крестьянском хозяйстве порядка 15 га), собрать вручную огромный урожай, создать великую православную культуру.
Смотря на прочно скрепленные металлические строительные леса, возвышающиеся сегодня к куполам реставрируемых храмов, замираешь от мысли: «Как же это величие создавалось нашими прадедами без всякой современной техники? Сколько требовалось времени, чтобы сбить деревянные леса, поднять на них строительный материал, расписать с них стены храма, учитывая огромную амплитуду их раскачивания?»
Как они все успевали? А секрет, пожалуй, прост – они стремились успеть сделать главное, избегая комфорта и праздных развлечений. Отдыхом от физического труда был труд духовных. Насколько качественным был их труд, мы можем судить по разрушенным в годы гонений храмам, стены которых, простояв десятилетия с открытой кровлей под морозами и ветрами не дали ни трещины. Разрушить эти фундаментальные строения оказалось не под силу ни природным стихиям, ни мощным корневым системам деревьев, выросших на крышах заброшенных церквей. Их пытались взрывать, но все равно не смогли уничтожить свидетельство любви к Богу русского человека. Даже в обезображенном виде храмы оставались лучшим архитектурным украшением местности, продолжая нести ей небесную благодать, напоминая о высоком призвании души человека.
Одним из любимейших предприятий наших благочестивых предков стало богомолье, которое даже цари и князья стремились совершить пешком, стесняясь даром просить благодати Божией, желая потрудиться ради Христа, жертвуя своим телесным покоем ради Его страданий и крестной смерти; пострадать в память «жестокого жития» святых угодников, к которым лежал путь паломника. Смирить свое тело, да дух вознесется.
Крестных ходов на Руси было бесчисленное множество: вокруг храмов в престольные праздники, к храмам близлежащих селений в дни памяти почитаемых святынь, пребывающих там. Некоторые из крестных ходов приобретали всероссийский размах. На них стекались верующие со всех уголков России, желая хотя бы на несколько дней отрешиться от мирской суеты и погрузиться в молитву.
Искание Царства Небесного пронизывает всю русскую жизнь и культуру. Наверное, у каждого в роду найдутся монашествующие, церковнослужители или представители духовенства.
К монашеству, как сосредоточенной жизни во Христе, внутренне стремилась вся православная Россия, что в некоторой мере отразилось в обращении к Преподобному Сергию как игумену земли русской, которая мыслилась как один большой монастырь – Дом Пресвятой Богородицы.
Многодневные молитвенные шествия стали для мирян благодатной возможностью, пусть на небольшое время, стать причастными духу иночества, которым, по сути, дышит крестный ход: телесный подвиг с непрестанной молитвой Иисусовой, ежедневное участие в Божественной литургии, отсутствие какого либо земного попечения о себе, любострастия и стяжания мирских благ. Только молитва, преодоление физической немощи и преодоление своего «ветхого человека» в духовной борьбе, неизменно сопровождающей каждого верующего в крестном ходе.
Что же получает крестоходец взамен мирских радостей и вожделенного для современного человека телесного комфорта? Взамен он получает непередаваемую духовную радость переживания Царства Небесного, сошедшего внутрь его грешного, но любящего Бога, сердца.
Величие этого духовного делания так передает святитель Иоанн Златоуст: «Что мне сказать? Я весь исполнен радости, я... летаю, ликую и ношусь восхищенный; я совершенно упоён духовным веселием. Итак... о чём говорить? Об усердии ли города?.. О стечении ли начальников? О посрамлении ли дьявола и поражении демонов? О силе ли Креста? О торжестве ли Церкви? О чудесах ли Распятого? О славе ли Отца, о благодати ли Духа? О радости ли всего народа и веселии города? О сборе ли монахов, ликах дев и чинах священников? О множестве ли мирян, рабов, свободных, начальников, подчинённых, убогих, богатых, чужестранцев, здешних граждан? Поистине прилично теперь спросить: «Кто изречёт могущество Господа, возвестит все хвалы Его?..»
…Монах, принимая иноческие обеты, умирает для мира. Он получает другое имя, потому что для него действительным образом, а не иносказательно, начинается жизнь в другой духовной реальности.
В иной мир погружается и человек, взявший на себя подвиг многодневного крестного хода. Выйдя их привычного круга жизни, он проживает за несколько суток отдельную, совершенно удивительную, благодатную жизнь, дающую духовные силы терпеть, смиряться, любить на все последующие дни, – жизнь, учащую покаянию и трезвому видению себя.
…Каждый год двадцатого августа, в праздник святителя Митрофана Воронежского, из Благовещенского собора Воронежа отправляется крестный ход на поклонение мощам другого великого светильника Божественной благодати – святителя Тихона Задонского в Рождество-Богородицкий мужской монастырь Задонска Липецкой области. Богомольцам предстоит преодолеть за пять дней пути более ста двадцати километров дороги.
Митрофаново-Тихоновский крестный ход берет свое начало в дореволюционной России, когда верующие стекались в Воронеж в день обретения мощей святителя Митрофана, первого епископа Воронежского, а потом шли в Задонск, поклониться мощам святителя Тихона. В те годы паломники добирались до Задонской обители за трое суток, неся на себе весь скромный багаж. Сподобившиеся пройти сегодня это расстояние за пять дней с поклажей, подвозимой к местам ночлега на грузовых машинах, могут отдать только дань восхищения выносливости наших предков. А может они были просто чище духовно?
В советский период благочестивая традиция прервалась, и была возобновлена только в 1998 году. В том первом крестном ходу участвовало всего около пятидесяти человек. Удивительно, но до этого времени, словно живая связующая ниточка времен, дожила одна бабушка из села Князева – Мария Ивановна Рудакова, помнившая, как совершался крестный ход в дореволюционные годы. Завидев, проходящих мимо их села крестоходцев, бабуля пристыдила участников, что они порядка Митрофано-Тихоновского крестного хода не знают, который всегда останавливался в Князево на ночлег. Затем бабушка Маша со слезой, навернувшейся на глаза, добавила: «Я как увидела, что блеснул крест вдалеке, ну, думаю, все, слава Богу, дожила!»
С тех пор участники крестного хода всегда останавливаются в Князево. После смерти Марии Ивановны их принимают ее дочери, а ранней зарей после молебна крестоходцы идут на местное кладбище совершить панихиду по приснопоминаемой рабе Божией Марии и всем православным христианам. Пожалуй, ни на одном кладбище не встретить сегодня такого собрания молящихся, пришедших помянуть безвестную миру скромную труженицу и ее почивших земляков. Такой благодати удостоились жители Князево, многие годы с любовью служившие Митрофано-Тихоновскому крестному ходу, участников которого с каждым годом возрастает примерно на 200 человек.
Кто не может пройти полностью, приходят проводить крестный ход по улицам Воронежа от Благовещенского собора до храма святой блаженной Ксении Петербургской. Число провожающих составляет в последние годы более пяти тысяч человек. И более тысячи богомольцев доходят до конца.
…Это было в 2001 году. Татьяна прекрасно помнила тот день, когда она поняла, что все ее старания помочь сестре поступить в МГУ ни к чему не приводят. Провинциальное образование не давало необходимого уровня подготовки, а вступительные испытания предстояли сложные. Ей очень хотелось, чтобы Мария училась в этом древнейшем вузе страны, где она уже несколько лет работала на одной из гуманитарных кафедр, но шансы были минимальные. Решив отложить надежды «на князи и сыны человеческие», Татьяна предала решение вопроса воле Божией, положившись на молитвы святителя Митрофана, Воронежского чудотворца.
Татьяна Васильевна очень почитала святителей Митрофана и Тихона, сыгравших большую роль в ее жизни. Святителю Митрофану она была обязана защитой диссертации, которую ей удалось написать за один год, но научный руководитель несколько лет не выводил ее на защиту. Научная значимость труда стремительно теряла свою актуальность. Когда Татьяна почти отчаялась защитить работу, на которую было истрачено столько душевных сил, руководитель сказал ей готовиться к защите, которая должна состояться через три месяца в Воронежском государственном университете. «Святитель Митрофан взял меня под свой покров!» – мелькнуло в голове у Татьяны.
Приезжая каждую неделю в гуманитарный корпус ВГУ, расположенный недалеко от Покровского собора, где в то время пребывали мощи святителя, Татьяна шла сначала помолиться святому угоднику, прочитать акафист, заказать молебен и только потом на кафедру диссертационного совета.
Научный руководитель снова перестал проявлять интерес к ее вопросу, не приезжая не только на промежуточные собрания по вопросу защиты, но даже проигнорировав и сам день защиты. Только на святителя Митрофана Таня возлагала надежду, что все окончится благополучно. И он не оставлял.
Секретарь ученого совета, полагая, что процесс будет приостановлен, т.к. по определенным вопросам присутствие научного руководителя было строго обязательно, каждый раз удивлялась, что председатель совета давал добро на следующий этап предзащиты.
А Татьяна уже не удивлялась, зная, что ходатай за нее сам святитель Митрофан. Наконец, наступил долгожданный день. Долго на коленях молилась она в соборе пред мощами угодника Божия, испрашивая мудрости в ответах на предстоящие вопросы по диссертационному исследованию.
Молитвами святителя они оказались легче, чем вопросы в Рязанском вузе, которые им задавали по рефератам. Блестящая защита подходила к концу. Было заметно, что члены совета довольны представленным материалом и ответами, пока не последовал неожиданный вопрос: «А вам не кажется, что христианские заповеди слишком абстрактны?»
Осмысливая впоследствии поворот событий, Татьяна не могла припомнить, каким логическим образом этот вопрос был связан с темой ее диссертации, где религиозная сторона проблемы была обойдена стороной по настоятелю научного руководителя.
Конечно, по всему внешнему виду Татьяны можно было узнать в ней человека верующего, но речь в данном случае шла о теме научного исследования, а не ее личном мировоззрении. «С религиозной темой ты не защитишься. Там все убежденные атеисты», – вспомнила она слова своего профессора при утверждении темы ее научной работы.
«Ну что же, пусть не защищусь. На все воля Божия», – подумала Татьяна.«Почему же абстрактны? Напротив, они очень конкретны», – направила она светлый взор на вопрошающего, и перечислила ветхозаветные заповеди, данные Господом Моисею на горе Синай. В воздухе повисла пауза. Затем вопросы о православной вере посыпались один за другим.
Оппонент, симпатизировавший юной девочке, храбро выступившей против маститых светил науки, от которых сейчас зависела ее научная карьера, делал отчаянные знаки, призывая ее уклониться от начавшийся дискуссии, не предвещавшей ничего доброго в плане защиты диссертации. Но Татьяне в тот момент было более важно защитить православную веру.
Она ответила на последний вопрос. Голова была словно в тумане. Таня не помнила, что отвечала, и какие точно это были вопросы. Но члены научного совета сидели посрамленными молоденьким соискателем научной степени, не находя более, что возразить на ее аргументы, произносимые милым, почти елейным голосом, в котором чувствовались нотки нежной любви к их заблудшим душам и желание рассеять холод атеистического мрака лучом светлой надежды Христовой веры.
«Все, Танюша, Вы не защитились», – убитым голосом проговорил оппонент, выводя ее из аудитории, где началось тайное голосование. К его великому изумлению «против» из семнадцати присутствующих проголосовал только один человек.
За скромным фуршетом, последовавшим после защиты, доктор наук, наиболее яро нападавший с вопросами, произнес пространный тост за Татьяну, окончив его словами: «А Вы оказались действительно умным человеком. Не зря мы Вам присвоили ученую степень. Поздравляю».
Кандидат наук, сидевший напротив Татьяны, весь вечер рассыпался комплиментами, подчеркивая, как она хороша в строгом длинном платье, элегантно покрытая тонким шелковым шарфом. Он не знал, что милый белый шарфик с кружевной отделкой был освящен на мощах Воронежского чудотворца, молитвами которого благополучно прошла эта тягостная эпопея с защитой, окончившаяся пламенной речью в защиту веры. Впоследствии Таня узнала, что тот преподаватель связал свою жизнь со служением Церкви…
Вспоминая все это, Татьяна решила дать обет святителю Митрофану пойти крестным ходом, если он поможет ее сестре поступить в МГУ. Конечно, она со своим слабым здоровьем страшилась предстоящего пути. Но, давая обет, Таня даже не предполагала, что произойдет чудо, которое ей представлялось таким же маловероятным, как и ее физическая возможность преодолеть пешком более ста двадцати километров пути. А чудо произошло. Сестра блестяще сдала экзамены в МГУ и именно на тот факультет, о котором мечтала.
Обет пришлось выполнять. Вечером восемнадцатого августа, после всенощного бдения в Сретенском монастыре, молодая преподавательница стояла со своими подругами на перроне, ожидая отправки поезда в Воронеж. Девятнадцатого утром девушки уже молились за богослужением Великого праздника Преображения Господня в милом сердцу Покровском соборе Воронежа у мощей дорогого святого. Вечером – торжество всенощного бдения праздника святителя Митрофана. На следующий день, после Божественной литургии, подкрепившись горячим чаем с булочкой, подруги влились в молитвенное шествие к Задонскому чудотворцу. По городу прошли легко. Душа ликовала от великой духовной радости, наполнившей все существо.
У храма блаженной Ксеньюшки богомольцев ждал напутственный молебен и вкуснейший полдник с баклажанной икрой. И снова в путь.
Выйдя за черту города, крестный ход заметно поредел. К вечеру Татьяна была едва живая. Такой неимоверной усталости она не испытывала никогда в жизни. А впереди еще четыре дня пути, которые казались ей теперь бесконечными. Известие, что ради ночлега им предстоит сделать крюк в десять километров до села Чертовицы, подкосило ее окончательно.
Когда они подошли к месту назначения, она не знала, чего ей больше хочется – есть, или спать. В прошлом году ее подруги успели подружиться с местной жительницей, которая по милости Божией, движимая желанием помочь путницам ради Христа, и в этот раз радушно приняла их в своем доме. Подкрепившись плотным ужином, Татьяна провалилась в сон. Ей казалось, что она только закрыла глаза, как прозвенел будильник, возвестив, что пора собираться на Литургию. Ноги, непривычные к долгой ходьбе, нещадно болели.
После причащения Святых Христовых Таин стало много легче. Добротный завтрак окончательно укрепил в мысли, что можно идти дальше. Но уже через два часа пути Татьяна мысленно ругала себя за то, что так необдуманно дала обет. Изнемогая от усталости, от стертых в мозоли ног, она не могла понять, что движет ее подругами, знавших все сложности крестного хода, но каждый год подвергавших себя такому испытанию. К своему удивлению, на третий день она поймала себя на мысли, что начинает присматриваться к более опытным крестоходцам, отмечая в уме, что ей надо будет приготовить к крестному ходу на следующий год.
Привыкнув насколько можно к полуживому физическому состоянию, к вечеру четвертого дня Таня начала обращать внимание на духовную составляющую молитвенного шествия. Возвращаясь воспоминаниями к прожитым в дороге дням, она пришла к выводу, что участие в крестном ходе удивительно обнажает «внутреннего» человека, являясь поверкой на решимость следовать христианским добродетелям. В крестном ходе нет «мелочей жизни», но каждый его момент несет в себе некоторое духовное откровение.
Тая под палящим солнцем, Татьяна очень живо не просто поняла, а пережила на себе, почему такая высокая награда обещана Спасителем за кружку воды, поданной ради Него: «И кто напоит одного из малых сих только чашею холодной воды, во имя ученика, истинно говорю вам, не потеряет награды своей» (Мф 10:42).
Кружка холодной воды – единственное, чего недоставало ей в те дни для полного счастья. И это не просто слова. Несмотря на крайнюю усталость, оставшиеся за духовным пространством крестного хода житейские трудности, душа была настолько преисполнена неземной благодати, что и пожелать большего, чем глоток холодной воды, было нечего. Конечно, на привалах воду всегда привозили, но до остановки надо было идти почти два часа, а взять с собой бутылочку с драгоценной жидкостью подруги просто забыли и отвлекать кого-то этой просьбой от молитвы тоже не хотелось.
«Как мало, оказывается, человеку надо», – думала Татьяна, с благодарностью принимая стакан воды из рук местных жителей, которые, завидев паломников, на ходу пытались напоить их студеной водой из колодца и угостить плодами приусадебного хозяйства. Вот она - любовь христианская, которая ищет, чем может быть полезной ближнему, и радуется, когда находит.
Более глубоко поняла Татьяна и Евангельское повествование о пребывании Спасителя в доме фарисея, где только блудница омыла Ему ноги, причем своими слезами.
Современному человеку сложно понять ту меру гостеприимства, когда странникам омывали ноги. Только в крестном ходу стало ясно, какое облегчение испытывает человек, прошедший многие километры по пыльной дороге, когда ему предлагают даже небольшой тазик с водой.
Незнакомые люди с большой любовью принимали их в свои дома, уступали свои постели, сами ложась на полу, готовили трапезу к встрече крестоходцев, как для семейных праздников. И все это ради Христа. Никогда ничего не сделает русский человек лучше, чем, когда он делает что-либо ради Христа.
«По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин 13:35), слышим мы слова Спасителя в Святом Евангелии. Никогда человек не сможет по-настоящему любить ближнего, если прежде не возлюбит всей душой Бога.
…Отдельным духовным испытанием в крестном ходу стали общие трапезы, которые накрывались усердием местных жителей и духовенства храмов, расположенных по пути следования паломников. Ввиду большого числа богомольцев трапезы проходили в «несколько заходов». И здесь со всей силой проявлялся «ветхий» человек, который страшно хотел есть и требовал обгонять других, подходя к столу, опасаясь, что чего-то вкусного ему не достанется. Только большим усилием воли этого «внутреннего» человека можно было остановить.
Усилие же воли появлялось благодаря ежедневному (кроме ночлега в Князево, где не было храма) участию в Божественной литургии, исповеди и причащению Святых Христовых Таин, укреплявших и духовно и телесно.
Открывая человеку трезвое видение себя, своих страстей и немощей, крестный ход давал возможность явить любовь к ближнему, забыв о себе. Особенно высоким в глазах Татьяны выглядел подвиг медицинских сестер, оказывающих посильную помощь крестоходцам перевязками, мазями, йодом и пр. на привалах, лишая себя даже короткого отдыха.
Многие из простых участников молитвенного шествия также предпочитали своему отдыху заботу о ближних. Немало крестоходцев шли вместе с детьми, младшими сестрами, братьями, племянниками, и это накладывало бремя дополнительных забот, например, поздним вечером вместо вожделенного отдыха сходить с ними на речку.
Татьяна заметила, что Господь всегда давал силы желающим услужить другим. Стоило кому-то отдать нуждающемуся свою удобную обувь, как ему самому становилось гораздо легче идти; поделившиеся с кем-то из необходимых припасов, сами теряли в них необходимость; никогда Татьяна так хорошо не высыпалась, как уступив доставшееся ей удобное место ребенку. Своей благодатью Господь с преизбытком восполнял все отданное с любовью ближнему в ущерб себе.
Как же сильно окрадывают себя люди, пытающиеся в межличностных отношениях стянуть все одеяло на себя. С неопровержимой ясностью поняла Татьяна в крестном ходу четкость действия духовного закона любви – чем больше отдаем, тем больше получаем. Несравнимо больше. Ведь тот, к нуждам которого проявили участие, получает помощь от человека. А человек, послуживший другому, получает утешение от Самого Господа.
Не в том ли беда современного общества, что многие буквально бояться сделать доброе дело другим, опасаясь, что о них самих будет некому позаботиться. В замкнутом круге эгоизма они ропщут и жалуются, что времена сейчас жестокие – никто никому не нужен, не потрудившись задать себе вопрос: а кто нужен тебе? О ком позаботился ты?
Все эти очень простые истины старинной житейской мудрости, выросшие на христианском идеале, в крестном ходу буквально оживают на глазах, или скорее оживает душа к их восприятию и деятельному переживанию. Ты учишся буквально в окружающих тебя людях видеть своих ближних, учишься деликатности в отношениях, жертвенности, учишся Культуре бытия.
…Наконец, показался поворот на Гнилушу. Татьяне даже не верилось, что уже завтра они будут в Задонской обители. Было радостно от предвкушения предстоящего торжества святителя Тихона… и немного грустно, что подходит к концу духовно насыщенный и благодатный отрезок крестного пути, показавшийся Татьяне целой жизнью, которую она прожила дополнительно, точнее, – сверх своей жизни…
Обогнав крестный ход, впереди остановилась машина. Из нее вышла молодая мама с ребенком. Преклонив голову, она опустилась на колени пред иконами. Когда святые образа пронесли над ними, женщина рассказала, что в прошлом году ей посоветовали в женской консультации прервать беременность, предупредив о тяжелых патологиях в развитии плода.
«Мне нечего было терять, и я решила идти в крестный ход, умоляя угодников Божиих сохранить моего ребенка. В положенный срок, к удивлению врачей, я родила совершенно здорового малыша. Сегодня мы все семьей приехали к крестному ходу, чтобы поблагодарить наших небесных заступников», – поделилась счастливая мать.
«Чудес в крестном ходу, действительно, совершается много», – подтвердила на очередном привале медицинская сестра, рассказав, как на ее памяти несколько женщин исцелилось от онкологии в запущенной стадии и других случаях Промысла Божия.
А их – самых разнообразных - очень много. Скромная Настенька пошла в крестный ход помолиться о своих родителях, принявших решение расстаться. Отец уехал на родину в Камчатский край. Это означало окончательный разрыв. Проводив ранней весной отца, Настя несколько часов неутешно рыдала. От ее слез промокла вся куртка.
В крестном ходе у нее возникла еще одна просьба к угодникам Божиим – поступить в регентскую школу при Московской духовной академии, о которой ей рассказала паломница из Сергиева Посада. Это было очень смелое желание. У Настеньки было начальное музыкальное образование, а в самую известную регентскую школу страны приезжали поступать с дипломами столичных консерваторий. Но святители не посрамили ее упования.
Уже много лет Анастасия, теперь уже счастливая матушка и многодетная мать, не перестает благодарить святителей Митрофана и Тихона за великую милость, оказанную ее семье. Отец в тот же год вернулся. Они обвенчались с матерью в Покровском храме Воронежа, каждое воскресенье стали вместе ходить в церковь. Сегодня в красивейшем подмосковном городке ее отец подвизается алтарником в храме, где служит настоятелем Настин супруг, с которым она познакомилась, учась во втором классе регентской школы под покровом Преподобного Сергия.
И сколько таких случаев чудесной помощи – столько, сколько людей в крестном ходе, а иногда и по нескольку на каждого: исцеления от болезней, примирение в семье, устройство на работу, обретение семейного счастья, радости материнства и многие, многие другие.
Для Татьяны же главным чудом стало то, что несколько сотен богомольцев смогли преодолеть весь трудный путь. Вышли ведь крестным ходом из Воронежа не здоровые и спортивно подготовленные люди, а бабушки с палочками, дети с родителями, больные и немощные люди разных возрастов. В тридцатиградусную жару шла женщина на шестом месяце беременности, шли монахини в тяжелом, черном облачении, шла молоденькая девочка в узких туфельках на высоченных каблуках, в которых они пришла на праздничную службу в Благовещенский собор, да так и не смогла оставить молитвенное шествие.
Совсем мало было тех, которые прошли легко, но и это их скорее удручало, нежели радовало. В Хлевном немолодой мужчина громко сокрушался: «Какой я грешный человек – ни одного мозоля не натер. Все терпят ради Христа, а я иду без всякого труда. Зачем только я ноги оливковым маслом натирал. Лучше бы шел, как все»…
Конечно, были и те, которые не дошли. В Гнилушах плакала навзрыд молодая учительница, которой пришлось просить мужа забрать ее с крестного хода. Специально купленная спортивная обувь оказалась неподходящей для асфальта и грунтовой дороги и так сильно разбила ей ноги, что она едва дошла до машины, поддерживаемая супругом. Но плакала она не от боли, а от того, что должна покинуть это пространство духовной радости, когда оставались последние километры пути.
Татьяна сама сомневалась, что одолеет их, а если и одолеет, то не силах будет выстоять продолжительное праздничное богослужение в монастыре. Опять начали досаждать подлые помыслы: «Дурочка, зачем ты пошла? Как будешь стоять на вечерней? Ты же из-за крестного хода не сможешь на праздничном богослужении быть». Выглядели эти помыслы весьма достоверными. Но они не учитывали силы Божией, в немощи человеческой совершающейся. После купания в святом источнике куда только исчезли усталость и больные ноги. Так легко никогда не молилась Татьяна за всенощным бдением праздника, а утром за Божественной литургией.
И никогда не испытывала она такого духовного торжества, как при встрече двух крестных ходов в последний день пути. До Задонска оставались считанные километры, но преодолеть их казалось сложнее, чем все оставшиеся за плечами версты, пока впереди на высоком холме они не увидели хоругви, а затем духовенство Задонского монастыря во главе с Владыкой Никоном и множеством народа, вышедших из святой обители встретить изможденных от усталости, но счастливых крестоходцев.
Словно Ангельское воинство пришло на помощь, чтобы придать силы идущим. Всех охватила радость: «Родненькие! Пришли нас встретить!» Открылось второе дыхание. Окрыленные богомольцы прошли последний отрезок пути под братское пение акафиста святителю Тихону.
Полными утешения и благословения словами обратился к пришедшим с паперти Владимирского собора Владыка Никон, с большой любовью говоря о высоте свершенного ими подвига молитвы, о важности предпринятого труда ради прославления святых угодников Божиих, о привлечении Божественной благодати на землю, по которой прошли они с молитвой Иисусовой на устах. Владыка не находил слов, как еще ублажить людей, оставивших на неделю все земные заботы и попечения, подвергнув себя серьезному физическому и духовному испытанию ради Христа, ради России, ради своих страждущих близких, ради спасения своей души.
Крестоходцы, внимая словам Владыки, прославляли в душе Бога, даровавшему им крепость пройти весь путь. Смотря друг на друга, каждый думал: «Да, этот человек подвижник», но почему-то никто не относил это определение к самому себе...
С нетерпением ждала Татьяна 20 августа следующего года, готовясь снова к крестному ходу – на этот раз уже без всякого обета и просьб о чуде. У нее было только одно желание – дойти, прожить еще раз эту благодатную жизнь, очерченную в пространстве ста двадцатью километрами дороги.
Затем был третий крестный ход, четвертый, пятый… И каждый раз это была совсем иная жизнь и иная история, которая имела общее с другими в чувстве непередаваемого духовного ликования, пронизывающего все существо при вливании в молитвенное шествие у Благовещенского собора, и глубокой благодарности Богу по завершении крестного хода за полученную возможность покаянного молитвенного делания.
Святители Митрофане и Тихоне, молите Бога о нас!
Алевтина Владимирова. Из цикла «Москвичка».
Фото мон. Евфимии (Ворониной)
